ЛИРИКА Маргариты АГАШИНОЙ Письмо Первый снег летит, едва заметен,в золотой, отжившей век, листве.Вдруг откуда-то рванулся ветери, кружась, понёсся по Москве.И вступают с ветром в поединок,гордые холодной красотой,два дождя: серебряный – снежиноки кленовых листьев – золотой.…Где-то в дальних дрезденских аллеях,о которых в письмах пишешь ты,в октябре деревья зеленеюти цветут июльские цветы.Пусть цветут!Тебе они чужие,и с тоскою думать ты привыко кленовом золоте России,о холодной осени Москвы… 1945 ***У лесных застенчивых фиалоквдруг смелеет запах по ночам…Подошёл – и лёгкий полушалокразметал по дрогнувшим плечам.Пусть на нём, и ласковом, и ярком, -голубые чистые края.Но твоим приветам и подаркамне умею радоваться я.Не тебя, хорошего, мне жалко,и не мне мила твоя гармонь.И пушистым краем полушалкане согреть холодную ладонь. 1946 ***Я об этом не жалеюи потом жалеть не буду,что пришла я первой к пруду,что поверила тебе я.Тонко-тонко,гибко-гибконикнут вётлы над прудами…Даже первая ошибказабывается с годами.Я об этом не жалела,что вчера тебя встречая,ничего не замечая,я в глаза твои смотреладолго-долго,много-много.А теперь ресницы – вниз…Даже узкая дорогаможет на две разойтись. 1947 Стихи о детстве 1 Мне ни правдами, ни сказкамине забыть такой поры…Там звенящими салазкамикто-то падает с горы.Там блестят и пахнут шишкаминачала январей.Там боялась я с мальчишкамиловить нетопырей.Там ветра поют тростинкамиу маленькой реки,и под тонкими осинкамисидят боровики.Там сугробы пахнут вёснами(звончей, ручей, журчи!),а под мартовскими соснамитокуют косачи;а метелями крылатыми,когда вокруг темно,ходит серый волк с волчатамипод мамино окно;и, рванув цепями тряскими,воют псы у конуры…Мне ни правдами, ни сказкамине забыть такой поры! 2…А вечер пришёл,и посёлок улёгся,и тучи закрыли луну и звезду.И я воровала лиловые флоксыв заросшем малиной соседском саду.В гривастой траве – ни дорожки, ни следа,в обнимку с крапивой стоят лопухи.Я ночью однажды из окон соседауслышала: кто-то читает стихи.И я пробиралась вдоль мокрого сада,и боль, и дыханье в груди затая,и слышала в окнах:«Гренада, Гренада!»И снова: «Гренада, Гренада моя!»Я, тесно прижавшись к некрашеной стенке,забыла на клумбе чужие цветы,забыла, что жжет от крапивы коленки,забыла, что очень боюсь темноты!…Расходятся тучи; протяжно и звонко,горласто и долго орут петухи.А в мокрой крапиве босая девчонкадрожит от росы и бормочет стихи. 3И прибегал зелёный май!..И мы бросали дневники!И в роще около рекиТебе кричала я:- Поймай!Мальчишка мой,мальчишка мой!Поймай мне майского жука!..Мы возвращались с полутьмойиз зарослей березняка.И ты, сбивая с трав росу,качал берёзку в две руки,и мне в косынку и косувцеплялись майские жуки.Потом забылся школьный класси пыльный город у реки,и не боятся больше нассмешные майские жуки. Но, как и ты года назад,забросив скуку дневников,мой маленький вихрастый брат,конечно, ловит тех жуков.И я пишу письмо домой,и я прошу издалека:- Мальчишка мой!..Братишка мой,поймай мне майского жука. 4Тихо шепчутся страницы,в лампе горбится фитиль…В дальний путь за Синей Птицейвышел маленький Тиль-Тиль.Окна настежь, двери настежь,словно вдаль из-за углаза большим крылатым счастьемночь мальчишку позвала.Словно был за темной дверьюпуть к заветному гнезду,словно птица в синих перьяхждёт его в своем саду.Тихо шепчутся страницысиней стаей легких птиц…На подушке сон гнездится,не поднять уже ресниц.И пускай ему приснится,что лежит у ног егодальний путь за синей птицей,птицей детства моего. 5На окне в геранях тонко-тонкосолнце перепутало лучи.За окном больничная трёхтонкаи на ней – знакомые врачи.Были все какие-то другие;стыл обед в кастрюлях на шестке.Синий том «Военной хирургии»спрятался в отцовском рюкзаке.Мама становилась всё бледнее.Грузовик сигналил со двора.Из-за окон крикнули:- Пора!..Стало всё яснее и страшнее.Громкие тяжелые рыданья,всё слилось, ни взгляда, ни лица;кто-то крикнул:- Дочка, до свиданья! –голосом любимого отца.Отмелькала лугом Волчья Яма.Грузовик скрывается за рвом…Никогда не плакавшая мамаслёзы вытирала рукавом.Встала у открытого окна,плача и других не утешая,и сказала медленно:- Война…Хорошо, что ты уже большая… 1948 ***Зима спокойна, а потомзавьюжит к февралю.…А ты опять забыл о том,что я тебя люблю. А где-нибудь за синью рек,в далёкой сторонехороший, сильный человекмечтает обо мне. Но я, по жребию судьбы,опять ночей не сплюиз-за того, кто позабыл,что я его люблю. 1948 На аллее Героев От морозов и вьюгледенела земля,ветер к самой землепригибал тополя.Буксовали трамваив тяжёлом снегу,люди шли, проклинаяфевраль и пургу.В этот зимний февральскийзаснеженный деньна аллее Героевсажали сирень.На застывшие корнипослушно легликомья плотного снегаи мёрзлой земли.Но не верилось мне, -да и только ли мне? –чтобы эта сиреньожила по весне.А сегодня – весна!Оживают сады,проплывают по Волгепоследние льды;на базаре старикпродаёт семена,и мальчишки играютв футбол дотемна.У сирени,посаженной в феврале,отогрелась душана апрельском тепле.Сколько за день людейпо аллее пройдут!…Может, кто-то из нихостановится тути подумает то же,что думаю я:вот на этой землеумирали друзья,молодые, простые,как я и как ты…Они так же любилижизнь и цветы. 1952 Дети Сталинграда Это здесь была война когда-то.Бой гремел у каждого двора.…Улицами города-солдатас шумом пробегает детвора.Новые дома, а с ними рядом –кирпичи обугленной стены.Родились ребята в сорок пятоми уже не видели войны.Им о ней рассказывают дедыи отцы – строители Рынка,и большой экран кино «Победа»старым кинофильмом «Сын полка».Гаснет свет, и жадными глазамиребятишки в прошлое глядят.А оно проходит в темном залешагом наступающих солдат,грохотом далёкого снаряда,немудрёной песенкой бойца,силой правды, славой Сталинграда,орденом и ранами отца.…Все мальчишки нашего кварталав этот вечер спорят о кино.Им, как говорится, дела мало,что давно на улице темно.Их сзывают матери с балконоввековечным криком:«Спать пора!..»Где-то у истоков Волго-Донапритаилось солнце до утра.Белые акации из садаподошли к открытому окну…Крепко спится детям Сталинграда,лишь в «Победе» видевшим войну. 1955 Перекрёсток На самом шумном перекрёстке,у входа в город Сталинград,стоят каштаны и берёзкии ели стройные стоят.Как ни ищи – ты их не встретишьв лесах заволжской стороны,и, говорят, деревья этииздалека принесены.А было так: война когда-тобыла на волжском берегу.На перекрёстке три солдатасидели рядом на снегу.Стоял январь. И ветер хлёсткийпозёмку в кольца завивал.Горел костер на перекрёстке –солдатам руки согревал.Что будет бой – солдаты знали.И перед боем с полчасаони, наверно, вспоминалисвои далекие леса.Потом был бой… И три солдатанавек остались на снегу.Но перекрёсток Сталинградаони не отдали врагу.И вот теперь на перекрёстке,на месте гибели солдат,стоят каштаны и берёзки,и ели стройные стоят.Шумят нездешними листами,дождём умытые с утра,и обжигают нашу памятьогнём солдатского костра. 1955 АрбузМихаилу Луконину Морозным ветреным снежкомс утра хрустит базар.Старик накрыл большим мешкомтугой зелёный шар.Обтёр заиндевелый усозябшею рукойи закричал:- А ну, арбуз,арбуз, смотри какой!К нему – народ со всех сторон.Старик твердил:- Бери!Но кто-то громко крикнул:- Он, поди, пустой внутри!И в тот же мигна этот крик,как коршун,кинулся старик.Сказал негромко:- Врёшь!СказалИ вынул нож.Как он успел?И как он смог?В какой зелёный круглый бокударил сгоряча?Но – хлынул на снегалый сок!И всем почудилось:у ногне снег, а золотой песок –далёкая бахча.Арбуз лежал передо мной,и сочен, и багров,как щедрый августовский знойБыковых хуторов.Арбуз лежал,живым огнём –огнем земли горя.И тихо таяли на нёмснежинки декабря. 1957 Мое вино Виктору Урину Не вспомню бед, обид и вин.Упрек не повторю.Сухих и, значит, легких винтебе не подарю.Пусть ночь пройдет. И сто пройдет.И где ты – все равно.Тебя все ждет, тебя все ждетона – мое вино.Она – не для того, кто слаб,она – крепка, чиста.Горька, как слезы русских баб,как их любовь, проста.Проста, горька и тяжела,и от нее – больней!Но – уж какая б ни была,а ты вернешься к ней.Тебя прошу не о любви,а только об одном:ее ты водкой не зови,зови моим вином.А мне – не нужно ничего.И даже все равно –чиста ли совесть у того,кто пьет мое вино. 1959
